Горячий июнь.часть 1 - Страница 78

- Зачем? - я начал догадываться, но верить ЭТОЙ догадке не хотелось.

- Кровь им нужна была. Раненым переливать, - голос Пуриса дрогнул, - Мрази....

Желание о чём-либо говорить, пропало у всех. Я смотрел в степь и ничего не видел. Перед глазами, сами собой, мелькали кадры кинохроники, на которой были засняты узники концлагерей. Господи! Неужели мне предстоит увидеть нечто подобное своими глазами?! Только теперь до меня окончательно дошло, в КАКОЙ комиссии мне предстоит работать? Да лучше с утра и до вечера с 'мозговедами' общаться, чем это всё видеть! Ну и руководители! За что они меня так? Из-за моего рапорта? Может и так. Задумавшись обо всём этом, я окончательно ушёл в себя.

До Ейска мы добрались уже глубокой ночью. Слишком оптимистичен был капитан, обещая быструю поездку. Хорошо ещё, что по дороге была возможность остановиться на обед. А то бы совсем грустно было. Разместили нас в небольшом домике, недалеко от центра города. Насколько я помню, в моё время эта улица называлась именем Карла Либкнехта.

Подняли нас рано, часов в пять, позавтракали и в порт. Плыть нам предстояло на кораблике, размером с 'Метеор', мотающийся по рекам между маленькими городками. Но, в отличии от 'Метеоров', наш кораблик был вооружен пушкой на носу судёнышка, упрятанную в танковую башню, и счетверёнными 'Максимами' на корме. Как я понял, пулемёты являлись зенитной установкой. Мне уже доводилось видеть подобные конструкции, но не знал, насколько они эффективны. Надеюсь, что и не придётся узнать. Вместе с нами, на кораблик, погрузили кучу каких-то ящиков, количество которых отслеживал Пурис. Сверившись со своим списком, он расписался в бумагах сотрудника НКВД, руководившего погрузкой, что-то сказал капитану нашей посудины и, минут через пять, мы стали отходить от причала. Не знаю, как называют такое состояние моря сами моряки, я охарактеризую коротко - задница! Причём полная! Тепло, ветра нет, но море... Какие-то сплошные мелкие волны. От которых кораблик постоянно трясся как припадочный. Хорошо то, что плыть было не далеко. Но и то, когда сходили на берег в Мариуполе, вся наша группа имела бледно-зелёный вид и пустые желудки. На ни в чём не повинный кораблик, мы смотрели с плохо скрываемой ненавистью, которую оттеняли ухмылки экипажа корабля и встречающих нас сотрудников НКВД, а ещё через пару часов, мы были на месте.

В лагере нас встретил майор госбезопасности Владимирский. Невысокий мужик, лет сорока на вид с желтоватым, измученным лицом человека имеющим проблемы с печенью. Прямо около автомобиля он стал ставить задачи.

- Товарищи. Работа нам предстоит огромная, а времени на её выполнение, как всегда, мало. Поэтому вынужден сразу включать вас в работу распределяя в уже существующие группы. Военюрист второго ранга Пурис, старший лейтенант НКВД Семин, лейтенанты ГБ Петренко и Гордеев. Вы направляетесь в группу, работающую в 'Stalag ? 190'. Отправляйтесь немедленно, старший - капитан Щапов. Всю необходимую для работы информацию получите на месте от старшего спецгруппы, - подождав, пока перечисленные снова разместятся в грузовике, Владимирский повернулся к нам, - А нам, товарищи, предстоит работать здесь. Здесь располагался 'Dulag ?152'. Именно здесь немцы отсеивали из общего количества пленных командиров от сержантов и солдат. Помимо этого, при этом лагере размещался так называемый 'детский барак'. В нём собирали детей в возрасте от восьми до двенадцати лет, преимущественно из семей командиров красной армии. После набора ста ребятишек с необходимыми им группами крови, дети переправлялись в специальные мобильные госпитальные группы и служили поставщиками крови для немецких госпиталей. На момент освобождения города, в 'детском бараке' находилось 37 детей. Все они переведены в госпитали фронтового подчинения для лечения. В основной части 'дулага' освобождено 17462 человека, с которыми проводится проверка. На сегодняшний день, непроверенными остались 3856 человек. В вашу задачу входит работа по проверке этих лиц и сбору информации по преступлениям гитлеровцев по отношении к нашим гражданам. Все работы вести строго под протокол! Недопустимы никакие, даже самые малые нарушения в оформлении бумаг! Первые три дня вы будете работать в присутствии сотрудников, уже работающих здесь. Далее - самостоятельно. Прошу отнестись максимально ответственно к работе, учтите, что на сегодняшний день выявлено 735 человек, в отношении которых есть серьёзные подозрения считать их изменниками Родины. В то же время не забывайте - это НАШИ люди! Люди, попавшие в плен и испытавшие на себе все 'прелести' нацизма. За грубое, хамское и пренебрежительное отношение к бывшим военнопленным, последуют серьёзные санкции. Руководителю нашей спецкомиссии, товарищу Горшенину, товарищ Сталин сказал, что '...не их позор, а наша общая вина, что столько граждан нашей Великой Страны оказались под пятой немецко-фашистских захватчиков! И не каждый боец и командир, попавшие в плен - предатели. Следует очень осторожно, вдумчиво работать с людьми, оказавшимися в плену и выявлять ТОЛЬКО настоящих изменников...'. Помните эти слова, товарищи! А сейчас пойдёмте знакомится с вашими коллегами на местах.

Слушая Владимирского я просто выпадал в осадок. Ни фига себе речь! Неужели информация от меня и Максимова, ТАК изменила отношение Сталина к попавшим в плен? Если это действительно так, то всё! Можно помирать и ничего больше ни делать! Это, может быть, важнее чем устранение Хрущёва. Миллионам людей теперь не будут трепать последние нервы и тыкать в лицо несуществующей виной! Вспомнилась бабушка моего приятеля. Во время войны, один из её братьев попал в плен, был перевезён немцами во Францию и вернулся после освобождения американцами. А в семидесятых её не пустили в научную экспедицию от 'Института физики земли' на каком-то из научно-исследовательских судов. Судно должно было заходить в заграничные порта и 'умники' из спецотделов решили, что '...так как близкий родственник находился в плену, во включении в состав экспидиции отказать..'. Не помогло даже ходатайство Гетельзона, тогда ещё не бывшего академиком. Всё таки история меняется очень заметно! И это радует.